Малый бизнес и дефицит кредитов

Однако все больше ученых склоняются к единому мнению о том, что факторы, влияющие на предложение, могут играть – а во многих странах и играют – решающую роль в сокращении объемов производства (а не просто отражают такое сокращение)1. Иными словами, дефицит кредитов может быть одной из причин столь невпечатляющих темпов роста во многих странах. Если дело обстоит действительно так, то лица, определяющие политику, имеют все основания для волнений по поводу сокращения масштабов банковского кредитования, особенно если дефицит кредитов оказывает непропорционально сильное воздействие на определенных заемщиков.

В этой главе «Доклада о переходном процессе» предпринята попытка провести новый анализ этого обсуждения, теперь уже с точки зрения региона с переходной экономикой. Это попытка оценить, используя набор данных на макроэкономическом уровне, уровне отдельных компаний и уровне банков, действительно ли в последние семь лет, прошедших с начала мирового финансового кризиса, компании начали сталкиваться с возросшими кредитными ограничениями. При этом в рамках анализа проводится четкое разграничение причин сокращения объемов банковского кредитования, связанных с изменением спроса, и причин, связанных с изменением предложения. Вторая половина главы посвящена более углубленному изучению положения в отдельных крупных и мелких городах в разных странах региона с переходной экономикой, с целью понять, как различия между местными банковскими системами могут облегчать или осложнять доступ к кредитам. В заключение в главе приводится ряд общих рекомендаций.

На всем протяжении настоящей главы особое внимание уделяется кредитованию малых и средних предприятий (МСП), которые определяются как компании с числом работников не более 250 человек. Имеющиеся данные свидетельствуют о наличии явно выраженной прямой корреляции между размерами компании и ее способностью получать доступ к банковским кредитам. В результате МСП, к которым относится подавляющее большинство компаний на большинстве формирующихся рынков и в развитых странах, чаще сталкиваются с дефицитом кредитов. Более мелкие компании, как правило, отличаются меньшей прозрачностью для кредиторов и обычно способны внести меньшее, чем другие, залоговое обеспечение. Кроме того, МСП, как правило, моложе и в силу этого обладают меньшим опытом, чем более крупные и старые компании. В силу всех этих причин во многих странах возможности финансирования МСП – как за счет заемных, так и за счет собственных средств – по-прежнему не обеспечивают удовлетворения их совокупных ориентировочных потребностей.2.

Чтобы иметь реальное представление о возможностях получения МСП банковских кредитов, важно правильно разграничить факторы, влияющие на спрос на банковские кредиты, и факторы, влияющие на их предложение. И те, и другие могут привести к сокращению объемов банковского кредитования, так что само по себе сокращение объемов кредитования отнюдь не обязательно означает, что дефицит банковских кредитов тормозит рост компаний. Используя в том или ином сочетании ответы на разные вопросы обследования, мы можем разбить всех респондентов на компании, нуждающиеся в кредитах, и компании, не нуждающиеся в заемных средствах, после чего разделить первую группу на компании, сталкивающиеся и не сталкивающиеся с кредитными ограничениями. Компании, сталкивающиеся с кредитными ограничениями, – это компании, испытывающие потребность в (дополнительных) заемных средствах, но при этом либо не решающиеся обращаться за банковскими кредитами, либо получающие отказ при обращении за ними4. Агрегирование ответов отдельных компаний на эти вопросы может дать полезное представление о том, обусловлено ли сокращение объемов кредитования в данной стране в конкретный момент времени главным образом уменьшением спроса на кредиты или же уменьшением предложения новых кредитов.

Как видно из диаграммы 2.2, в последние 10 лет спрос на банковские кредиты со стороны МСП неуклонно снижается. Доля опрошенных компаний, нуждающихся в дополнительных банковских кредитах, сократилась с 68% в 2005 году до 60% в 2008–2009 годах и всего 48% в 2013–2014 годах5. Такая динамика объясняется тем, что в условиях низких темпов экономического роста меньше компаний испытывают потребность в заемных средствах для расширения своих производственных мощностей. Указанное снижение спроса лишь частично и временно компенсируется возросшим спросом на оборотный капитал и другое промежуточное финансирование со стороны компаний, на движении денежной наличности которых отрицательно сказался финансовый кризис. В ходе последнего раунда обследования самый низкий спрос на кредиты был отмечен у компаний Латвии, а самый высокий – у компаний Монголии. На диаграмме 2.2 также видно, что разрыв между средним уровнем спроса компаний на кредиты в разных странах со временем увеличивается, что объясняется тем, что последствия мирового финансового кризиса и последовавшего за ним долгового кризиса в еврозоне оказались для разных стран весьма различными.

Как показано на диаграмме 2.3, наблюдается также заметное увеличение доли компаний, сталкивающихся с кредитными ограничениями, – то есть компаний, нуждающихся в дополнительных заемных средствах, однако либо получивших отказ при обращении за банковскими кредитами, либо не решающихся обращаться за такими кредитами. Как выяснилось в ходе последнего обследования, у 51% всех компаний, нуждавшихся в кредитах, возникли трудности с их получением. Этот показатель был значительно ниже в 2005 году (34%) и 2008–2009 годах (46%), что свидетельствует о том, что после окончания мирового финансового кризиса условия кредитования МСП ужесточились еще больше. Это, вероятно, объясняется тем, что мировой финансовый кризис более-менее плавно перетек в долговой кризис в еврозоне, что оказало дополнительное негативное воздействие на финансовое положение многих европейских банков, имеющих сети филиалов по всему региону операций ЕБРР.

Способность компаний в разных странах получать доступ к банковским кредитам существенно различается, и, как и в случае со спросом на кредиты, эти различия со временем усиливаются. Как видно из диаграммы 2.3, по результатам обследований 2005 года и 2008–2009 годов на первом месте по легкости получения кредитов находились компании Словении, однако в ходе последнего обследования Словению потеснила Турция. В силу недавних неурядиц в банковском секторе Словении и увеличения доли невозвратных кредитов банки страны стали значительно жестче подходить к предоставлению кредитов. В результате, за период между двумя последними обследованиями доля компаний Словении, сталкивающихся с кредитными ограничениями, выросла более чем вдвое: с 15% в 2008–2009 годах до 36% в 2013–2014 годах. С другой стороны, в Турции продолжение либеральной валютно-кредитной политики привело к тому, что доля компаний, сталкивающихся с кредитными ограничениями, за этот период еще больше сократилась: с 28% до рекордно низкого уровня, составляющего всего 13%6. К числу других стран с относительно либеральными условиями получения кредитов относятся Босния и Герцеговина (где всего 25% компаний, нуждающихся в кредитах, сталкиваются с кредитными ограничениями), Эстония (29%) и Марокко и Польша (в обеих странах по 34%).

На противоположном конце спектра находятся такие страны, как Азербайджан и Египет, где подавляющее большинство компаний, нуждающихся в кредитах, сталкиваются с кредитными ограничениями. В ходе последнего раунда обследования, включавшего и четыре страны ЮВС, доля таких компаний в Азербайджане и Египте достигала 77 и 85%, соответственно. Как следует из диаграммы 2.4, относительно высокая доля компаний, сталкивающихся с кредитными ограничениями, наблюдается также в Казахстане (76%) и Украине (75%). В обеих этих странах банки сильно пострадали от мирового финансового кризиса и резкого сокращения доступа к зарубежному банковскому финансированию.

На диаграмме 2.5 представлена дополнительная информация, разъясняющая, почему компании сталкиваются с кредитными ограничениями (увеличение размеров круга отражает растущую долю компаний, сталкивающихся с кредитными ограничениями). Светло-синий сегмент показывает, что как до, так и после финансового кризиса около 10% всех компаний, сталкивающихся с кредитными ограничениями, получали от банка отказ. При этом на пике кризиса эта доля была более чем вдвое выше (достигая 23%). Как показывает более углубленная разбивка данных, собранных в ходе двух последних раундов обследования, нежелание компаний обращаться за банковскими кредитами объясняется самыми разными причинами. Как видно из этой разбивки, в 2013–2014 годах около половины компаний, сталкивающихся с кредитными ограничениями, указали, что процентные ставки, взимаемые банками, запретительно высоки. Кроме того, 14% компаний не решались обращаться за кредитами, поскольку считали, что процедура получения кредита слишком сложная, а 9% полагали, что требования в отношении залогового обеспечения слишком жесткие.

Хотя в последние 10 лет компании региона стали в среднем чаще сталкиваться с кредитными ограничениями, положение в разных странах существенно различается. Как видно из диаграммы 2.6, за последнее десятилетие способность компаний получать кредиты улучшилась лишь в трех странах – Польше, Таджикистане и Турции (и даже это улучшение было совсем незначительным). Еще в одной небольшой группе стран – в которую входят Беларусь, БЮР Македония и Грузия – практически никаких изменений не произошло (показатели для этих стран расположены на прямой x = y). Из диаграммы также видно, что степень ужесточения кредитных ограничений в разных странах существенно различается, даже в случае стран, у которых в 2005 году уровень ограничений практически совпадал. В качестве примера можно привести Грузию (в 2005 году с ограничениями сталкивались 35% компаний), Болгарию (также 35%) и Казахстан (38%). В 2013–2014 годах ситуация в Грузии не изменилась, в Болгарии доля компаний, сталкивающихся с кредитными ограничениями, выросла до 66%, а в Казахстане – более чем удвоилась и составила 76%. В разделе 3 предпринята попытка проанализировать, насколько столь значительная разница в ужесточении кредитных ограничений может объясняться действиями банковских систем по восстановлению сбалансированности после мирового финансового кризиса.

Наблюдаются ли также различия в способности компаний получать кредиты в пределах одной страны? Чтобы ответить на этот вопрос, был проведен регрессионный анализ для установления систематической зависимости между характеристиками на уровне компании и вероятностью того, что она столкнется с кредитными ограничениями (при этом все характеристики на уровне страны были неизменными). Этот анализ показывает, что ряд характеристик на уровне компании являются надежными предикторами кредитных ограничений применительно ко всем трем раундам обследования. В частности, на диаграмме 2.7 показано – с использованием данных самого последнего обследования (то есть данных за 2013–2014 годы), – что малые компании, компании, не являющиеся экспортерами, и компании, финансовая отчетность которых не проверяется аудиторами, чаще сталкиваются с кредитными ограничениями. Это позволяет предположить, что компании, отличающиеся меньшей прозрачностью, сталкиваются с более значительными трудностями при получении кредитов. Успокаивает тот факт, что растущие компании (то есть компании, у которых за последние три года зафиксирован положительный рост числа работников) с большей вероятностью получают кредиты, чем компании, не демонстрирующие рост. Интересно отметить, что различные другие характеристики компаний – включая иностранное участие и участие женщин в капитале компании – не находятся в существенной корреляции с вероятностью столкнуться с кредитными ограничениями.

На диаграмме 2.8 показана процентная доля банков, назвавших различные причины в качестве ключевых (то есть в числе первых трех) сдерживающих факторов, не позволяющих им наращивать кредитование МСП. Интересно, что банки, как представляется, возлагают вину исключительно на компании. По их мнению, главной причиной отсутствия роста объемов кредитования в настоящее время является недостаточный спрос на кредиты в целом и нехватка кредитоспособных клиентов, в частности. Это особенно справедливо в период после кризиса. Кроме того, очень немногие банки указали, что на их способность предоставлять кредиты влияет состояние их ликвидности или их собственная платежеспособность. По сути, ограничения, вызванные финансовым состоянием банков, после кризиса даже несколько утратили свою значимость.

Короче говоря, данные обследования BEEPS позволяют предположить, что хотя в период после кризиса число компаний, нуждающихся в кредитовании, уменьшилось, эти компании сталкиваются с гораздо большими трудностями в попытке получить банковские займы. С другой стороны, банки утверждают, что просто отсутствует достаточный спрос на кредиты. Кроме того, те компании, которые обращаются за займами, не считаются достаточно кредитоспособными. Таким образом, банки увеличивают долю находящихся в их распоряжении активов в форме государственных облигаций в ущерб кредитованию частного сектора (см. диаграмму 2.9). При этом крайне ограниченное число банков признает, что одним из факторов, ограничивающих предложение новых кредитов заемщикам из частного сектора, является структура их собственного баланса. Кто же прав? Остальная часть данной главы посвящена попытке ответить на этот вопрос, проанализировав воздействие, которое восстановление сбалансированности банковской системы в разных странах оказывает в последние годы на способность и/или готовность банков осуществлять кредитование.

Если в более крупных банковских системах вероятность того, что компаниям придется столкнуться с кредитными ограничениями, меньше, то логично задать следующий вопрос: каким странам с переходной экономикой удалось сформировать столь крупный банковский сектор? На диаграмме 2.11 показан ряд коэффициентов корреляции (см. голубые столбцы), указывающих на величину зависимости между различными характеристиками банковских систем, с одной стороны, и размерами таких банковских систем в разных странах региона операций ЕБРР – с другой. Из данной диаграммы видно, что до начала кризиса наиболее крупные банковские сектора существовали в странах с более высокой долей иностранных банков, большей зависимостью от трансграничного банковского финансирования (исключая финансирование материнскими банками), более широким использованием оптового финансирования (в отличие от финансирования за счет вкладов) и меньшей долей невозвратных кредитов.

В совокупности эти характеристики описывают экономическую модель, использовавшуюся европейскими странами с формирующимся рынком для быстрого развития своих банковских секторов до начала финансового кризиса. Однако насколько уникальна эта модель для европейских стран с формирующимся рынком? Как видно из диаграммы 2.11, аналогичная корреляция (см. красные столбцы) наблюдается и в группе стран-компараторов, располагающих аналогичными по размеру банковскими системами. В этих странах-компараторах зависимость между развитием банковского сектора, с одной стороны, и международной финансовой интеграцией и оптовым финансированием – с другой, менее заметна. Корреляция с банковскими кредитами также значительно менее ярко выражена. Таким образом, модель роста, использовавшаяся банковскими секторами европейских стран с формирующимся рынком, как представляется, достаточно своеобразна. Странам с переходной экономикой удалось в гораздо большей степени, чем странам в других регионах, уменьшить долю компаний, сталкивающихся с кредитными ограничениями, благодаря трансграничной интеграции банковской деятельности, увеличению ориентации на оптовое финансирование и появлению банков с высоким кредитным мультипликатором. К сожалению, именно в этих областях банковские системы были вынуждены изменить положение в ходе последнего финансового кризиса и долгового кризиса в еврозоне (см. диаграмму 2.12).

На первом графике диаграммы 2.12 показано, что с точки зрения доли участия иностранных банков, изменения в ходе недавнего кризиса были сравнительно незначительными. Это соответствует данным, приведенным в главе 1, согласно которым прямые иностранные инвестиции являются достаточно стабильным источником трансграничных инвестиций. Доля участия иностранных банков достигла максимального уровня в 2010 году, после чего началось постепенное снижение этого показателя в результате выхода ряда иностранных банков из отдельных стран путем продажи своих активов отечественным инвесторам (см. также врезку 2.2). Наглядными примерами являются продажа банком «UniCredit» своей дочерней компании в Казахстане «АТФ Банк» местному бизнесмену в 2013 году, продажа немецким банком «Commerzbank» своего украинского филиала «Форум банк» национальному инвестору в 2012 году и продажа шведским банком «Swedbank» своего украинского филиала украинскому предпринимателю в 2013 году.

На втором графике диаграммы 2.12 показано очень резкое сокращение трансграничного кредитования банками, представляющими отчетность БМР, банков региона с переходной экономикой. Такое сокращение объемов трансграничного кредитования началось еще в 2006 году в таких странах, как Болгария, Венгрия, Хорватия и государства Балтии, ускорилось после банкротства банка «Lehman Brothers» и продолжается сегодня после долгового кризиса в еврозоне.

На третьем графике показано, что зависимость банков от оптового финансирования (в отличие от финансирования за счет вкладов клиентов), достигшая рекордного уровня в 2008 году, после чего существенно уменьшилась. Среднее отношение совокупных банковских кредитов к сумме вкладов клиентов снизилось со 120% в 2008 году до 97% в 2013 году. В частности, банки, быстро увеличивавшие портфель предоставленных кредитов при крайне ограниченной базе вкладов, были вынуждены оперативно свернуть свою кредитную деятельность, что стало одним из факторов, приведших к увеличению доли компаний, сталкивающихся с кредитными ограничениями.

На четвертом графике показано, что банки также корректируют свою долговую нагрузку. До начала кризиса у многих банков наблюдалось высокое отношение активов к собственному капиталу (получившее название «кредитный мультипликатор»). На четвертом графике показана проциклическая динамика этого кредитного мультипликатора во всем регионе с переходной экономикой. Он достиг максимального значения непосредственно перед банкротством банка «Lehman Brothers» и с тех пор неуклонно снижается по мере наращивания банками величины своего собственного капитала и ликвидации или списания неприбыльных активов.

На диаграмме 2.13 показано, что увеличение числа кредитных ограничений во всех странах находится в тесной корреляции с выбором банковскими системами региона одного из различных путей изменения положения. Увеличение числа кредитных ограничений – агрегированных на страновом уровне – оказалось наиболее ярко выражено в странах, столкнувшихся с сокращением объемов трансграничных банковских заимствований, уменьшением масштабов использования банками оптового финансирования (в отличие от финансирования за счет вкладов клиентов), снижением долговой нагрузки банков и увеличением доли невозвратных кредитов в балансовой отчетности банков.

В таблице 2.1 анализируется воздействие, которое такое восстановление сбалансированности оказывает на кредитные ограничения на уровне компании. В приведенной оценке по методу регрессии зависимой переменной является вероятность того, что компании приходилось сталкиваться с кредитными ограничениями в 2013–2014 годах. Независимыми переменными являются переменные на страновом уровне, показанные на диаграмме 2.12, а также доля компаний, сталкивавшихся с кредитными ограничениями в 2005 году (которая рассчитывается на страновом уровне). В последнюю переменную включены ненаблюдаемые различия между странами, которые влияют на способность компаний получать кредиты. Формула регрессии также скорректирована на целый ряд (неучтенных) характеристик компании.

Результаты в колонках 2–5 таблицы 2.1 указывают на то, что вероятность столкнуться с кредитными ограничениями в 2013–2014 годах была существенно выше у компаний стран, в которых за предыдущие пять лет банки были вынуждены значительнее изменить объем своих международных и оптовых заимствований, где им пришлось сильнее снизить уровень долговой нагрузки и где доля невозвратных кредитов выросла больше всего. Прямое сопоставление этих переменных указывает на то, что наиболее тесная корреляция с увеличением числа кредитных ограничений наблюдается у изменений трансграничного и оптового финансирования (см. колонку 6). Эти результаты, подкрепляемые многочисленными доводами в научной литературе8, могут помочь объяснить, почему на диаграмме 2.6 показано наличие столь значительных различий между странами в степени ужесточения условий кредитования МСП. Например, если в 2005 году доля компаний, сталкивающихся с кредитными ограничениями, составляла в Грузии, Болгарии и Казахстане около 35%, то в 2013–2014 годах этот показатель в Грузии остался без изменений, а в остальных двух странах резко увеличился. Как видно из данных, приведенных в таблице 2.1, в Грузии объемы трансграничных банковских заимствований сократились лишь на 15%, а в Болгарии и Казахстане упали на 70 и 80%, соответственно.

Действительно, вполне вероятно, что такие структурные факторы – существовавшие еще до кризиса – в последние несколько лет лишь приобрели еще большее значение. После кризиса опасность банкротства компаний значительно выросла, в результате чего сбор достоверной информации о клиентах, обращающихся за получением кредитов, становится все более важным и трудным. Например, как видно из недавнего отчета Института международного финансирования (ИМФ)9, после изменения глобального цикла кредитования проверять клиентов, обращающихся за кредитами, становится все труднее. Одна из причин этого заключается в том, что банки теперь не могут, как раньше, рассчитывать на залоговое обеспечение и объективную информацию и должны внимательнее изучать перспективы компании. Это требует вынесения оценок по вопросам, не имеющим однозначного решения, включая оценки способности и приверженности владельцев и руководства компаний10. Одни банки могут располагать более широкими возможностями для подготовки таких оценок в периоды спада, чем другие.

Для проведения анализа того, какие факторы определяют успех отношений (имеются в виду новые кредитные отношения) между компаниями, которые нуждаются в кредитах, и банками, которые могут и хотят их предоставить, в настоящем разделе используются детализированные данные микроуровня об отдельных компаниях и расположенных в непосредственной близости отделениях банков. Когда компании требуется кредит, она обычно может выбрать один из нескольких банков, обслуживающих район, в котором она расположена. Какие факторы влияют на выбор конкретного банка?

При оценке отношений между банками и компаниями используются данные, полученные в ходе обследования BEEPS 2013–2014 годов. В ходе этого раунда обследования по каждой компании, обращавшейся за кредитом, была собрана информация о кредиторе, к которому эта компания последний раз обращалась. Кроме того, в обследовании BEPS II приводится подробная информация о филиалах различных банков, имеющихся в крупном или мелком населенном пункте, где находится каждая из включенных в обследование компаний. Это дало возможность создать базу данных, позволяющую установить связь каждой компании со всеми потенциальными кредиторами, расположенными в непосредственной близости от нее. В этой связи возникает вопрос: почему компания обращается за кредитом в банк A, а не в банк B, C или D?

Для ответа на этот вопрос в таблице 2.2 приводятся результаты регрессионного анализа. Из первой колонки таблицы видно, что при наличии в непосредственной близости определенного количества банковских филиалов компания чаще обращается в иностранный банк и реже в мелкий банк (который определяется как банк с совокупными активами на сумму менее 1 млрд. евро). Это свидетельствует о том, что при наличии как иностранных, так и местных банков компании предпочитают при прочих равных условиях обращаться за кредитами в иностранные банки. Точно так же компании, по-видимому, отдают предпочтение не мелким банкам, а крупным.

Во-вторых, регрессионный анализ позволяет оценить роль используемых банком методов кредитования, особенно разницу между «кредиторами, рассчитывающими на долгосрочные отношения», и «кредиторами, ориентирующимися на разовую сделку», а также эффективность используемых банками процедур кредитования. На основе данных, собранных в ходе собеседований в рамках BEPS II, можно разбить все банки в регионе с переходной экономикой на кредиторов, рассчитывающих на долгосрочные отношения, и кредиторов, ориентирующихся на разовую сделку. Кредиторы, рассчитывающие на долгосрочные отношения, обычно предоставляют одному и тому же заемщику несколько кредитов подряд, накапливая в процессе обширную закрытую информацию об этом заемщике. Такие углубленные знания могут помочь кредиторам, рассчитывающим на долгосрочные отношения, продолжать предоставлять кредиты компаниям (особенно более мелким и менее прозрачным) в условиях, когда неопределенность в экономике усиливается – например, во время кризиса или рецессии. Напротив, кредиторы, ориентирующиеся на разовую сделку, обычно предоставляют клиенту один или два займа и пользуются при этом главным образом имеющейся в свободном доступе информацией об этом заемщике (которая нередко обрабатывается автоматически с использованием модели оценки кредитоспособности) или просто рассчитывают на залоговое обеспечение. Это может быть эффективным в периоды активного роста, однако, как отмечается в вышеупомянутом докладе ИМФ, вполне может стать проблематичным в периоды циклического спада, когда проверять клиентов, обращающихся за кредитами, становится труднее.

Результаты, приведенные в колонке 2, показывают, что МСП с большей вероятностью устанавливают связи с кредитором, рассчитывающим на длительные отношения, чем с кредитором, ориентирующимся на разовую сделку. Это говорит о том, что в трудных для кредитования условиях кредиторы, рассчитывающие на длительные отношения, имеют конкурентное преимущество, поскольку в состоянии лучше оценивать новых заемщиков и различать хорошие и плохие риски11. Результаты в колонке 2 также показывают, что МСП с большей вероятностью обращаются за кредитами в банки, у которых процедура утверждения кредита предусматривает меньшее число звеньев принятия решения. Это означает, что компания предпочтет обратиться за кредитом в банк, у которого принятие решения по займу предполагает один–два этапа утверждения решения, а не к конкуренту, у которого каждое заявление о выдаче кредита должно утверждаться, скажем, тремя или четырьмя департаментами или руководителями. Важность такой эффективности как фактора, определяющего, с какими банками компании устанавливают контакты, соответствует ранее полученным в ходе обследования BEEPS данным, свидетельствующим о том, что большое число компаний, нуждающихся в кредитах, жалуются на громоздкость процедур утверждения решений о кредитовании.

В колонке 3 рассматривается воздействие предполагаемого качества правовой системы, в частности способности судов обеспечивать выполнение норм законодательства по залоговому обеспечению. Действительно, имеющиеся данные свидетельствуют о том, что банки, считающие законодательство о залоговом обеспечении и ипотеке высококачественным, больше сосредоточены на ипотечном кредитовании и кредитовании клиентов из частного сектора в целом, чем на кредитовании государственных предприятий12. Результаты, приведенные в таблице 2.2, свидетельствуют о том, что в конечном итоге компании чаще обращаются за кредитами в банки, которые более уверены в способности местных судов обеспечивать выполнение норм залогового законодательства. Это соответствует полученным недавно результатам межстрановых сопоставлений, свидетельствующим о том, что эффективное законодательство о залоге движимого имущества может оказывать существенное влияние на объем и распределение банковских кредитов по секторам13.

Наконец, как и ожидалось, имеющиеся данные показывают, что компании с меньшей вероятностью обращаются в конечном итоге за кредитами в банки, которые в ходе обследования BEPS II указали на то, что одним из трех главных препятствий, не позволяющих им предоставлять новые кредиты, является ограниченная ликвидность (см. колонку 4). Это вполне понятно, поскольку находящиеся в хорошем финансовом положении банки будут более агрессивно бороться за долю рынка.

Распространенность лизинговых операций (т.е. насколько широко они используются для финансирования инвестиций в основные средства) во всех государствах Центральной Европы и Балтии, как правило, не так велика, как в странах с более развитыми лизинговыми рынками, таких как Соединенные Штаты, Германия и Соединенное Королевство, хотя положение в разных странах существенно различается (см. диаграмму 2.1.1). В большинстве других стран операций ЕБРР лизинговые рынки остаются еще менее емкими.

Лизинговый сектор в Центральной Европе отличается значительной концентрацией, высокой долей иностранного участия и явной ориентированностью на долгосрочную аренду автомобилей и других автотранспортных средств. На долю станков и промышленного оборудования приходится всего порядка четверти арендуемых активов. МСП, отдающие предпочтение лизингу перед традиционным банковским финансированием, обычно поступают таким образом не только потому, что это дает им возможность получить финансовые средства, не внося залогового обеспечения в дополнение к финансируемому активу, но и в силу благоприятного налогового режима, который установлен для таких операций во многих странах, и скорости, с которой обычно утверждаются лизинговые контракты.

Развитие факторингового сектора в регионе операций ЕБРР зависит от принятия дальнейших правовых мер по повышению эффективности и снижению правовой неопределенности факторинговых операций, как об этом подробнее говорится в приложении 2.1. Наглядным примером того, как более качественная нормативная база может способствовать развитию факторингового сектора, является Турция, где с 2006 года наблюдается рост факторинговых активов примерно на 20% в год (хотя и с очень низкого исходного уровня). Эта динамика подкрепляется тем, что с 2006 года деятельность факторинговых компаний в стране регулируется национальным Агентством регулирования и надзора в банковской сфере. В 2012 году был принят новый закон, еще больше повысивший надежность и прозрачность этого сектора. Еще одним недавним примером является принятие в Хорватии в 2014 году нового закона, сформировавшего в стране четко отлаженную правовую базу для повышения эффективности и правовой определенности факторинга.

Доля совокупных активов, находящихся в руках иностранных банков, существенно сократилась и в 2013 году составляла всего 26% – на 10 процентных пунктов меньше, чем раньше. Такое свертывание масштабов деятельности иностранных банков оказалось значительно более ярко выраженным, чем в других регионах мира. Действительно, за период 2007–2013 годов доля банковских активов, контролируемых иностранными банками, сократилась по миру в целом лишь незначительно: с 13 до 11%. Указанное различие отражает тот факт, что материнские банки из Западной Европы столкнулись после кризиса с особенно острой необходимостью консолидации своих балансов, восстановления прибыльности и соблюдения более жестких требований в отношении достаточности капитала. Одним из способов достижения этих целей стало свертывание их международных операций.

Интересно отметить, что, как видно из диаграммы 2.2.1, изменение многонациональными банками соотношения своих зарубежных и внутренних операций по-разному сказалось на принимающих странах. За последние пять лет доля рынка, принадлежащая иностранным банкам, в 19 странах региона операций ЕБРР сократилась. Наибольшее сокращение было отмечено на Украине, где ряд иностранных банков вообще ушли из страны. Такое развитие событий отчасти обусловлено изменением предполагаемой привлекательности банковского рынка в соответствующих странах, а отчасти – стремлением пострадавших от кризиса материнских банков консолидировать свои зарубежные операции путем продажи более мелких, недавно приобретенных и удаленных активов19. Между тем из диаграммы 2.2.1 также следует, что в 12 странах иностранные банки фактически увеличили свое присутствие, причем наиболее заметным это увеличение было в Азербайджане и Беларуси.

Кроме того, определенная часть активов, принадлежавших в регионе операций ЕБРР иностранным банкам, перешла от западноевропейских материнских банков в руки стратегических собственников из самого региона. Когда несколько материнских банков из Западной Европы оказались ослаблены в результате мирового финансового кризиса, обладающие значительным капиталом банки из стран региона уже были готовы и способны воспользоваться этими инвестиционными возможностями. Как видно из диаграммы 2.2.2, число иностранных банков из стран ОЭСР неуклонно росло до 2008 года, после чего начало резко сокращаться. В то же время число иностранных банков, базирующихся в странах, не являющихся членами ОЭСР, продолжает расти. Возможно, наиболее наглядным примером этой тенденции была продажа австрийским «Volksbank» сети филиалов в Центральной и Восточной Европе российскому «Сбербанку». В числе других примеров можно назвать продажу турецкого «Denizbank» (тоже) «Сбербанку» и «Оптима Банк» (раньше назывался «АТФ Банк») в Киргизии (который раньше принадлежал итальянскому банку, однако теперь перешел в руки казахстанского собственника). Данную тенденцию к росту регионализации банковской сферы никоим образом нельзя назвать уникальной для региона операций ЕБРР: она наблюдается и в других частях света. Например, чилийский банк «Corpbanca» недавно приобрел сеть отделений «Santander» в Колумбии, а британский банк HSBC продал свои отделения в Гондурасе, Коста-Рике и Сальвадоре колумбийскому «Banco Davivienda».

Какими могут быть последствия этого изменения структуры собственности? Как явствует из научной литературы, выгоды и риски, сопряженные с принадлежностью активов иностранным банкам, могут существенно различаться в зависимости от места базирования материнского банка и используемой им бизнес-модели. С одной стороны, стратегические инвесторы из соседних стран могут принести с собой технологии, лучше отвечающие конкретным потребностям стран, в которых они осуществляют свои инвестиции. Кроме того, они могут обладать более широкими возможностями для сбора и обработки «мягкой» информации и, таким образом, с большей готовностью предоставлять кредиты менее прозрачным заемщикам. Однако с другой стороны, они могут располагать меньшими возможностями для передачи наиболее совершенных методов кредитования и управления рисками и соответствующего ноу-хау. Пока неясно, к каким последствиям это в итоге приведет. Однако очевидно, что все более явно проявляющаяся тенденция к расширению банковских контактов по линии «Восток-Восток», вероятно, закрепится надолго, поскольку отражает растущую роль формирующихся рынков в мировой экономике.

1. Все семь исследований показывают, что микрокредитование не привело к значительному увеличению доходов заемщиков, так что мало чем помогло бедным домохозяйствам вырваться из нищеты. Это справедливо как в краткосрочной (за 18-месячный период), так и в более долгосрочной перспективе (за период продолжительностью от трех до шести лет). Одним из возможных объяснений этого результата является тот факт, что хотя подавляющее большинство клиентов, обращающихся за микрокредитами, указывают, что они потратили по крайней мере часть полученных средств на развитие бизнеса, многие из них также сообщают о том, что часть полученных займов была потрачена на потребление.

Еще одним возможным объяснением является то, что не все заемщики обладают предпринимательской жилкой. Чистое увеличение числа предпринимателей отмечено лишь в двух из указанных стран (см. диаграмму 2.3.1). Из заемщиков, которые использовали микрокредиты для создания или расширения малого бизнеса, одни оказались более успешными, чем другие. Хотя инвестиции в бизнес и соответствующие расходы в некоторых странах выросли, исследователи не обнаружили сколь-нибудь значительного общего влияния на прибыли заемщиков в Боснии и Герцеговине, Индии, Мексике, Монголии или Эфиопии. Однако в некоторых странах у небольших подгрупп заемщиков было отмечено увеличение прибыли.

2. Кроме того, доступ к микрокредитам, как представляется, не оказывал ощутимого воздействия на благосостояние заемщиков или других членов их домохозяйств. Например, в рамках трех из четырех исследований, посвященных этому вопросу, не было отмечено никакого воздействия на способность женщин влиять на принимаемые решения или их независимость. В Мексике, где микрофинансовые учреждения уделяют повышенное внимание расширению прав и возможностей женщин, способность женщин влиять на принимаемые решения, хоть и незначительно, но заметно возросла. В шести исследованиях доступ к микрокредитованию не привел к увеличению числа детей, получающих школьное образование.

3. В качестве положительного момента следует отметить, что, судя по данным, собранным исследовательскими группами, домохозяйства, имеющие доступ к микрокредитам, пользуются большей свободой в вопросе о том, как зарабатывать и тратить деньги. В Боснии и Герцеговине и Марокко микрокредитование дало людям возможность изменить структуру занятости, уменьшив долю доходов от работы по найму и увеличив долю доходов от самозанятости. На Филиппинах микрокредиты также помогли домохозяйствам защитить себя от потрясений, вызванных падением доходов, и успешнее регулировать риски. В Мексике домохозяйствам, имеющим доступ к микрокредитам, не пришлось продавать активы, когда они пострадали от резкого падения доходов.

4. Кроме того, что немаловажно, нет никаких данных, подтверждающих, что доступ к микрокредитам систематически оказывает пагубное воздействие. Например, общий уровень стресса у заемщиков в Боснии и Герцеговине и на Филиппинах не отличался от уровня стресса у контрольной группы (хотя уровень стресса у заемщиков мужского пола на Филиппинах был существенно выше).

Таким образом, как микрофинансовые учреждения, так и заемщики могли бы выиграть от улучшения сегментации рынка и предложения более крупных и более гибких продуктов клиентам, которые с большей вероятностью обеспечат своевременное возвращение средств, и более мелких и менее гибких кредитов менее перспективным заемщикам. Однако повысить качество этой первоначальной дифференциации непросто, и для этого потребуется проводить более тщательную проверку.

Кроме того, финансовые учреждения могли бы испытать на экспериментальной основе более эффективные способы оказания помощи быстро развивающимся микропредпринимателям, с тем чтобы они могли претендовать на кредиты для МСП. В настоящее время существует опасность того, что успешные и растущие клиенты, которые нуждаются в более значительном финансировании, оказываются в тупике: иными словами, в процессе своего развития они достигают момента, когда становятся слишком велики для микрофинансирования, но при этом еще не выглядят достойными клиентами в глазах традиционных кредиторов. Микрофинансовые учреждения могли бы договориться с местными банками о передаче таких успешных клиентов указанным банкам (за вознаграждение), с тем чтобы они могли продолжать активно развиваться. Точно так же банки, в составе которых имеются подразделения по микрофинансированию и обслуживанию МСП, должны обеспечивать предоставление быстро развивающимся микроклиентам возможности легко перейти в категорию МСП.

Наконец, наблюдающееся значительное обострение конкуренции между кредиторами может привести к тому, что некоторые клиенты поддадутся соблазну получить кредиты сразу у нескольких кредиторов (в попытке сорвать двойной куш), что может привести к формированию чрезмерного долгового бремени и возникновению проблем с погашением22. Один из возможных путей, позволяющих избежать возникновения таких проблем, заключается в предоставлении кредиторам возможности делиться информацией о заемщиках через кредитные регистры. Этот вопрос особенно актуален для стран (таких, как Тунис), которые в настоящее время открывают доступ к своему сектору микрофинансирования, что ведет к обострению конкуренции.

Тот факт, что столь незначительная часть поступающих денежных переводов переправляется через банковскую систему, означает утраченные возможности не только для самих получателей этих переводов, но и для местных банков и экономики в целом. Для физических лиц доступ к услугам официальной банковской системы может снизить стоимость финансовых операций и облегчить и сделать безопаснее хранение сбережений. Это может помочь людям сгладить колебания в уровне потребления, особенно в условиях неблагоприятных экономических потрясений. Кроме того, последние данные свидетельствуют о том, что доступ домохозяйств к надежным сберегательным продуктам может помочь им постепенно отложить более значительные суммы и в конечном итоге использовать эти средства для инвестиций в небольшой бизнес23. Для экономики в целом увеличение доли денежных переводов, переправляемых через банковский сектор, облегчило бы перераспределение неиспользуемых сбережений среди других компаний и физических лиц, нуждающихся в средствах для финансирования своих проектов.

Одним из участников проекта интеграции в финансовую систему является Ойнисо Холикова – новый клиент «Банка Эсхата» в Таджикистане. Она признает, что раньше не очень доверяла банкам. Поэтому когда она получала ежемесячный перевод от своего мужа, работающего в России, она обычно хранила деньги дома. Одной из главных причин, по которой люди хранят свои сбережения под матрасом, является незнание банковских продуктов и финансового менеджмента. Убедила же Ойнисо в том, что она и ее семья могли бы выиграть от открытия банковского счета, личная беседа с финансовым консультантом, который обратился к ней, когда она получала свой ежемесячный перевод.

«После консультации я решила открыть депозитный счет», – объясняет Ойнисо. Она стала одним из 2700 таджикских участников проекта обучения, которые открыли счета сразу же после завершения обучения. «Я хотела откладывать по 100 сомони [около 20 долл. США] в неделю, чтобы купить мебель для дома», – говорит она. Другие рассказали консультантам, что они хотят начать откладывать деньги для оплаты обучения детей в ВУЗах, для приобретения автомобиля или для ремонта квартиры.

Сотрудники участвующих в проекте банков также были осведомлены о важности финансового просвещения получателей денежных переводов. Их научили, как сделать продукты их банков более привлекательными. В результате банкам удалось привлечь новых клиентов. «Главная выгода заключается в том, что рядовые граждане могут принимать обоснованные решения в отношении своих сбережений и пользоваться современными высококачественными банковскими услугами», – говорит Назим Абдулаев, работающий финансовым консультантом «Банка Эсхата» в Худжанде.

Благодаря целенаправленным усилиям по содействию интеграции получателей денежных переводов в финансовую систему в одном только Таджикистане на новые банковские счета было депонировано свыше 5 млн. долл. США (причем средняя сумма вклада составляла около 1800 долл. США), и еще большее число участников указали, что они планируют открыть банковский счет в ближайшее время. Всего во всех шести странах, охваченных этой инициативой, в обучении приняли участие 160 тыс. получателей денежных переводов, и на вновь открытые счета было депонировано в общей сложности 25 млн. долл. США.

Финансовые инструменты, снижающие риски кредитования, могут расширять доступность кредита и улучшать условия его предоставления. В рамках проекта развития залоговых операций, учрежденного в 1992 году с целью поощрения стран к модернизации своего законодательства о залоге, предоставляется помощь на всех этапах процесса реформирования. В 1992 году в большинстве стран операций ЕБРР либо вообще отсутствовали правила работы с залогом, либо имелись устаревшие или несовершенные нормы, которые не обеспечивали надлежащей защиты кредиторам.

В 2014 году в рамках своего регулярного анализа проблем переходного процесса отдел правовых реформ ЕБРР провел оценку соответствующих правовых основ, изучив характер и эффективность порядка операций с обеспечением в странах операций ЕБРР.

Такой анализ преследовал цель установить два момента: во-первых, степень, в которой такие правовые режимы разрешают использование в качестве залога различных типов активов, с тем чтобы обеспеченные кредиторы имели первоочередные права на него, которые могли бы быть принудительно исполнены в случае неисполнения должником своих обязательств; и, во-вторых, являются ли применяемые решения простыми, быстродействующими и недорогостоящими, обеспечивают ли они различным сторонам необходимую уверенность и вписываются ли они в экономический, социальный и правовой контекст соответствующих стран.

В ходе оценки были изучены возможности использования в качестве обеспечения различных типов активов. Помимо обычных форм обеспечения (таких как залог движимого и недвижимого имущества), были проанализированы типовые виды квазиобеспечения, включая сделки купли-продажи с последующей обратной арендой продавцу (финансовый лизинг), а также переуступка дебиторской задолженности и обеспечительный платеж. Были также охвачены смежные вопросы, такие как истребование предмета залога и синдицированное кредитование.

Результаты оценки, которые были опубликованы на веб-сайте ЕБРР, указывают на заметный прогресс, достигнутый странами, находящимися на переходном этапе, в деле создания инфраструктуры операций с обеспечением за последние 25 лет. Были проведены крупные реформы, охватившие местный и международный бизнес и правовые сообщества. Были введены в действие эффективные инструменты, такие как централизованные залоговые реестры, более точные земельные кадастры и более четкие и надежные договорные нормы в интересах повышения правовой определенности в отношении финансовой деятельности.

Однако при этом также совершенно очевидно, что одни решения оказались на практике более эффективными и были реализованы лучше, чем другие, и что даже наиболее эффективно функционирующие системы тоже нуждаются в усовершенствовании. Это касается, например, внедрения современных форм кредитования с использованием в виде залогового обеспечения банковских счетов, синдицирования и финансирования сельхозпроизводителей под залог будущего или уже собранного урожая.

Большинство стран с переходной экономикой находятся сейчас на втором этапе процесса формирования правовой базы, когда акцент делается на детальном улучшении частных моментов и заполнении пробелов в их правовых системах.

В отличие от других рассмотренных стран, правовая база, регулирующая операции с обеспечением, в странах ЮВС и Турции существует с начала ХХ века. Однако она не эволюционировала вместе с изменением деловых и экономических условий и воспринимается в настоящее время как крайне неэффективная. Земельные участки и здания зачастую не регистрируются, или же соответствующие права собственности четко не установлены либо регулируются громоздкими и дублирующими друг друга сводами норм, и ни в одной стране ЮВС, ни в Турции не существует современного полноценного закона, регулирующего передачу в качестве залога прав на движимое имущество. Такая система позволила бы сторонам устанавливать обеспечительные интересы в отношении любого вида движимого имущества просто путем регистрации договора залога или добавлением специального примечания в центральном электронном реестре. С учетом того, что некоторые правовые режимы имеют давнюю историю, директивные органы таких стран, как представляется, должны сделать выбор между кардинальным преобразованием существующей системы либо ее подстройкой или корректировкой. Такие решения должны приниматься на индивидуальной основе. В этой связи целесообразно отметить, что Марокко приняла решение кардинально реформировать свою систему операций с обеспечением. Для такой группы стран первоочередное значение должен иметь пересмотр системы работы с залогом и поощрение внедрения других финансовых инструментов (таких как факторинг).

В большинстве стран первой группы в настоящее время имеются современные централизованные реестры залогов движимого и недвижимого имущества, которые, с точки зрения пользователя, функционируют удовлетворительно – а в некоторых случаях даже более чем удовлетворительно. Так, например, в 16 из 23 стран этой группы возможен прямой или опосредованный сетевой доступ к их земельным кадастрам, причем 14 стран обеспечивают доступ к реестрам залогов движимого имущества.  Наибольшие различия между странами, на которых в дальнейшем следует сосредоточить усилия, наблюдаются в части предложения современных продуктов и операций. К их числу относится возможность пользования услугами залоговых управляющих при синдицированном кредитовании, залог банковских счетов, внесение в залог дебиторской заложенности (в частности, требование о конкретном указании всей дебиторской задолженности в момент оформления обеспечения, которое невыполнимо на практике) и распространение ипотеки на усовершенствования на объекте строительства.

Целый ряд стран ищет пути преодоления этих проблем. Одна из таких инициатив предполагает использование инструмента финансирования под залог будущего урожая, изначально применявшегося в Бразилии и именуемого в обиходе «аграрная расписка», который стимулирует коммерческое финансирование сельскохозяйственного производства частным сектором. В настоящее время с применением этого инструмента финансируются операции на общую сумму порядка 20 млрд. долл. США в год.

Система аграрных расписок, которая строится на базе специального закона, устанавливает унифицированное обязательство поставить сельхозпродукцию или произвести дальнейшие платежи (держателю расписки) в обмен на финансирование под залог будущего урожая (будь то в денежной или натуральной форме). Это обязательство ни при каких обстоятельствах (даже форс-мажорных) не может быть изменено или аннулировано и может быть включено в оборотный документ, что будет способствовать еще большему повышению его рыночной стоимости. Данное обязательство также обеспечено залогом в виде продукции будущего урожая.

В последнее время над внедрением системы аграрных расписок работают Сербия и Украина. В Сербии введена полнофункциональная система общенационального масштаба, а в Полтавской области Украины в экспериментальном режиме опробуется региональная система в качестве прототипа общенациональной. В рамках этой пилотной программы в Полтавской области в первой половине 2015 года было выдано аграрных расписок на общую сумму в 19 млн. гривен. Власти обеих стран должны были обеспечить подготовку соответствующего законодательства с учетом и передового международного опыта, и специфики национальных правовых систем. Все основные заинтересованные стороны (т.е. банки, страховые компании и предприятия АПК) внесли свою лепту в подготовку законодательства, которое послужило отправным пунктом для проработки соответствующих решений. Такое законодательство регулирует договоры финансирования под залог будущего урожая, а также порядок их регистрации, удовлетворение требований кредиторов (с использованием сельскохозяйственной продукции в качестве неакцессорного обеспечения), а также особые права и обязанности договаривающихся сторон (например, права и обязанности, относящиеся к конкретным механизмам финансирования и истребования залога, разработанным с учетом специфики рынков Сербии и Украины).

Еще одним полезным инструментом являются складские расписки – особенно с точки зрения защиты от волатильности цен на сельхозпродукцию после уборки урожая. Для кредитования под складские расписки требуется специальная правовая база, вводящая в действие такой инструмент и предусматривающая быстрое и простое истребование залога (как правило, внесудебное) с обращением взыскания на имеющуюся сельхозпродукцию. В ней должны быть четко установлены права и обязанности всех сторон и прописан порядок выдачи и регистрации складских расписок, равно как и порядок надлежащего лицензирования, инспектирования и страхования складов. Лицензированные складские хозяйства должны соответствовать минимальным стандартам и подлежат регулярному инспектированию, что позволяет участникам рынка применять ко всем складским распискам одинаковый режим независимо от того, каким складом они выданы. Также требуется система гарантий исполнения (например, в виде гарантийного фонда) для возмещения потерь и убытков от мошенничества или халатности со стороны лицензированных складов. В период с 2010 года к внедрению системы складских расписок приступили Болгария, Казахстан, Литва, Молдова, Польша, Румыния и Словакия, а также – в последние годы – Россия и Сербия.

Однако в плане расширения доступа фермеров к финансированию в регионе предстоит сделать еще многое. Принятие эффективных законов и нормативных актов и внедрение соответствующих технологий необходимо подкреплять диалогом с государственными ведомствами в интересах повышения осведомленности основных заинтересованных сторон по ключевым вопросам. Это должно способствовать снижению риска произвольного вмешательства и изменения политики, который может подорвать доверие к системам аграрных и складских расписок.

Малым и средним предприятиям (МСП) трудно предоставить требуемые гарантии, поскольку они почти никогда не располагают активами, которые можно было бы предоставить в качестве обеспечения долга (долгосрочные активы зачастую приобретаются по лизинговым схемам или уже используются в качестве залога взятых в банках кредитов). Все это обусловливает необходимость альтернативных методов финансирования (таких как факторинг, практика применения которого неуклонно расширяется в странах с переходной экономикой; см. диаграмму А.2.1.2).

Факторинг – финансовая услуга, основанная на продаже дебиторской задолженности – представляет собой полезный  инструмент финансирования, обеспечивающий МСП (внебалансовый) доступ к оборотному капиталу. Стоимость этой операции, как правило, определяется кредитоспособностью (т.е. степенью подверженности риску) основных заказчиков соответствующего МСП и поэтому не зависит от обычных проблем, связанных с финансированием МСП (а именно: асимметричности информации и отсутствия приемлемого обеспечения). По мере расширения практики применения факторинга в странах операций ЕБРР на первый план выдвигаются некоторые юридические проблемы. Этому необходимо уделять особое внимание в законодательной сфере в интересах повышения эффективности и уменьшения правовой неопределенности факторинговых операций.

В последние два года активизировалось изучение правовой структуры операций факторинга. В странах с переходной экономикой с этой целью было осуществлено несколько проектов, включая проекты по регулированию факторинга в Сербии, Тунисе, Хорватии и Черногории (и при этом объявлено о реализации проектов и в других странах с переходной экономикой). Законодательная работа предполагает выработку четких и надежных норм в интересах стимулирования развития факторинговых услуг за счет повышения правовой определенности сделок факторинга и повышения эффективности регулирования. Такая работа должна обеспечивать стабильность и легитимности данной отрасли при отсутствии чрезмерной зарегулированности с учетом низкого уровня системных рисков, связанных с факторинговыми операциями.

К числу типичных правовых проблем относится режим факторинга с оборотом в случае неплатежеспособности цедента, последствия для факторинга запрета на положения о переуступке, возможность переуступки будущей дебиторской задолженности и действительность электронной переуступки. Отсутствие приемлемых решений по этим проблемам может препятствовать развитию факторинга, поскольку оно может сделать его технически невозможным (например, если не разрешается переуступка будущего требования), препятствовать формированию факторинговых компаний (например, в отсутствие институциональной поддержки) или привести к повышению стоимости факторинговых операций по причине повышения правовых рисков (например, потому что суды реклассифицировали операции из-за отсутствия четких правовых определений).

Лизинг является для МСП одним из ключевых источников инвестиционного финансирования. Преимущества лизинга для МСП включают:

• возможность сохранения денежных средств на другие цели при одновременном повышении доходов (за счет приобретения активов без расходования денежных средств);
• потенциальные налоговые преимущества (ввиду обесценения активов по мере осуществления исходящих платежей);
• уменьшение или полное отсутствие обеспечительных требований (поскольку не требуется обременять имеющиеся активы компании);
• техническую поддержку, которой сопровождаются лизинговые услуги, в виде доступа к техническому обслуживанию, запасным частям и техническим консультация (см. также таблицу A.2.1.1).

Понятие финансового лизинга появилось в правовой системе Монголии в 2006 году. Однако к 2013 году, т.е. после семи лет его применения на практике,  возникли некоторые проблемы, причем провайдеры услуг финансового лизинга в Монголии считают, что соответствующий закон не позволяет получать все выгоды от лизинга. Эффективность и правовую определенность лизинговых операций подрывает нечеткость формулировок и неполнота закона (который не поощряет стандартные сделки купли-продажи с последующей обратной арендой продавцу, а предусмотренный в нем порядок возврата имущества весьма обременителен для арендодателя). Кроме того, в законодательстве отсутствуют четкие положения, регулирующие переход рисков. После возражений, поступивших от участников рынка, правительство Монголии запустило в 2015 году – при поддержке международных организаций и во взаимодействии с участниками рынка – реформу лизингового законодательства с целью внесения в него поправок и урегулирования таких проблем.

Аналогичный проект – хотя и в несколько другой области – был недавно завершен в Сербии. Принятый в стране в 2005 году Закон «Об ипотеке» преследовал цель создания правовой базы по ипотеке с учетом передовой мировой практики. Закон привнес в правовое поле несколько новых особенностей, включая распространение ипотечного кредитования на большее число различных объектов, установление оперативного внесудебного порядка принудительного исполнения и создание центрального реестра залогов недвижимого имущества. Однако к 2013 году, после восьми лет применения на практике, в законе обнаружился ряд слабых мест. Нечеткость формулировок позволяла должникам по ипотеке препятствовать принудительному исполнению прав своих кредиторов, что повлекло снижение доверия кредиторов к системе и увеличение операционных издержек. Ассоциация сербских банков выступала за реформу ипотечного законодательства с 2009 года, но безуспешно. Благодаря энергичной поддержке со стороны международных финансовых организаций местным банкам в конечном счете удалось в 2014 году убедить власти пересмотреть законодательство с целью решения проблем, возникших в процессе его применения. По проведении обстоятельных переговоров и диалога с заинтересованными сторонами сербский парламент принял в июне 2015 года поправки к Закону «Об ипотеке». Эти поправки способствовали повышению правовой определенности ипотечного кредитования и эффективности внесудебных механизмов принудительного исполнения.